Имя и фамилия до марта 2034г.: Беатрис Шари Бенуа. Имя и фамилия, начиная с середины марта 2034г.: Джеффри Дамер. Место рождения: г. Лион, префектура департамента Рона, Франция. Дальнейшее место проживания: г. Париж, Франция. Возраст: 37 лет.

Прозвище: больше известна как Железный дровосек.
Род деятельности до начала катастрофы: работник пожарной охраны VII административного округа Парижа.
Принадлежность к фракции: зараженная 2-го уровня, одиночка.
Музыкальное сопровождение: Genitortures – Lecher Bitch.

Выжившие поговаривают, что в Париже завелся дровосек-убийца. Мужчина ростом в пять футов, крепко сбитый и хорошо слаженный. Зимой он носит теплую куртку с меховым капюшоном и высоким воротом, летом - плащ и маску, скрывающую лицо. Жертв своих он, по словам сплетников, рубит огромным топором, наточенным до блеска. Говорят, он когда-то был то ли полицейским, то ли пожарным и совсем спятил, когда убил собственного сына - но все это слухи. Все. Ведь Железный дровосек - даже не мужчина.
Беатрис не всегда была такой...больной? Отчаявшейся? Похожей на отца?
Она родилась в Лионе, во Франции. Мама рассказывала маленькой Беа, что отец ушел из семьи еще до ее рождения и пусть это вызывало у девочки болезненное, щемящее чувство обиды, она научилась спокойно расти без него - любви матери хватало Беатрис с лихвой. Она не спрашивала, почему мама не вышла замуж снова, потому что интуитивно чувствовала ту настороженность, с какой все еще довольно молодая Шари общалась с мужчинами. Со временем привыкла ко всему: и к чрезмерной опеке матери, и к напряженной атмосфере в их небольшой квартире.
Беатрис было не больше десяти, когда у Шари Бенуа обнаружили рак легких. Болезнь быстро прогрессировала, поэтому вскоре Шари пришлось продать квартиру и переехать вместе с дочерью к родителям, в Париж. Но ни переезд, ни операция не принесли ощутимых результатов. Еще через полгода стало ясно: Шари умирает.
После того, как Беатрис похоронила мать, она замкнулась в себе - да и родственники особо не пытались лезть к ней в душу. Даже больше того, они испытывали к Беатрис неясное ей отвращение, как будто она была виновна в смерти их единственной любимицы. Поэтому, как только появилась такая возможность, она съехала из дома бабушки. Это принесло молодой француженке некоторое облегчение, но увы, совсем ненадолго.
Беатрис никак не могла отыскать свое место в мире. Она училась, подрабатывала на пол ставки, даже пела в каком-то придорожном баре - да, когда-то пела она очень хорошо. Но с одинаковой силой ей хотелось помогать людям и завести семью.
Неудивительно, что в свои девятнадцать она уже выскочила замуж за Жана-Батиста Монье - психолога, одного из членов комиссии, через которую ей пришлось пройти при устройстве на работу. Скоропалительный брак первое время казался не только удачным, но и счастливым - уж Беатрис-то точно была счастлива. Даже несмотря на то, что муж все время пытался лечить ее комплексы, детские страхи - словом, лез туда, к чему никто и никогда не притрагивался.
Прошло еще какое-то время и Беатрис даже успела подумать, что ей сказочно повезло: ей не в тягость было заниматься любимой работой (физический труд успокаивал, а каждый выезд по тревожному обращению вносил в жизнь приятную сумятицу, долю адреналина); дома, правда, дела шли не так хорошо - но и с этим можно было мириться. Когда же француженка поняла, что беременна, то она грешным делом решила, что стоит ребенку появиться на свет и отношения с мужем мгновенно наладятся.
Она горячо полюбила сына задолго до его рождения. Базиль стал центром ее мира - все отошло на второй план. Ничто больше не имело никакого значения. Это раздражало мужа: пару раз он пытался намекнуть, что Беатрис помешалась на своем ребенке, но это чуть не привело к драке. И он замолчал, а вместе с тем стал реже бывать дома.
В это время Беа впервые ощутила внутри себя раздражение, схожее с настороженностью Шари - мужчины бесили ее, выводили из себя одним своим видом. Все, кроме ее драгоценного дитя - она знала, что будет рядом с сыном до конца своих дней. Но тогда еще не знала цены своего самого страстного желания.
Базилю исполнился год. Отношения между супругами, так же как и труп, залежавшийся в теплой земле - были на грани распада. Уже тогда Беатрис понимала, что ей нужно уйти. Забрать ребенка и просто исчезнуть, но благоразумие побеждало в ней эти странные инстинкты. «У ребенка должен быть отец» - думала француженка. И хреновая шутка юмора заключается в том, что эта мысль ее и сгубила.
Однажды к ней заявился журналист из Соединенных Штатов. Он просто вырос на ее пороге, как поганка после проливного ливня в сентябре - он был внимателен и вежлив, а Беатрис, слишком любопытная чтобы выставить его на улицу, позволила ему проникнуть в святая святых ее квартиры.
Журналист задавал дурацкие вопросы. Например: «Знали ли вы своего отца?». Или: «Ваша мать никогда не говорила, куда он отправился - ну, уже после того как бросил вас?». Тогда Беатрис и узнала, что отец никогда не бросал ее. Он умер в тюрьме США - один из самых опасных убийц современности. Гомосексуалист, некрофил, ублюдок. Что хуже всего, по воле случая, свидетельницей этого разговора стала ненавистная теща и начиная с этого дня, почва начала уходить у Беатрис из под ног.
Они хотели забрать Базиля - одна эта мысль приводила француженку в ярость. Они что-то говорили о наследственности: «Серьезно? Ты думаешь, что дочь убийцы сможет правильно воспитать ребенка?». Они зудели снова и снова, эти обидные, уничижительные слова застревали у Беатрис в голове.
Кровавое марево, выедающее ее изнутри прояснилось только тогда, когда она обнаружила себя на кухне - прямо над трупом пожилой женщины. Боги, как Беа была напугана! Напугана не самим фактом наличия трупа на полу ее кухни. Она не помнила, как резала живую плоть. Просто знала, что так будет правильно.
Естественно, ее упекли за решетку. Для Беатрис наступило тяжелое время - дни превратились в бесконечную вереницу допросов и серых лиц, нисколько ей не запоминающихся. Она спрашивала у них: «Как мой малыш?». И замыкалась, не получая ответа.
Единственный, кто действительно хотел ей помочь - тот самый журналист. Или он хотел прибрать к рукам сенсацию? Беатрис забыла. Так же, как и все те бессмысленные слова, с какими к ней обращались детективы.

Несмотря на все чаяния супруга, по итогам суда Беатрис признали невменяемой. А потом, отправили в больницу для душевнобольных для принудительного лечения и вся разница между тюрьмой и больницей заключалась только в том, будет ли ее одиночная камера обита железом.
В лечебнице она быстро начала чахнуть. Рядом с больными Беатрис и самой становилось хуже: чем больше она это понимала, тем сильнее злилась. Но поделать с этим ничего не могла.
Через год она где-то подцепила вшей и длинные локоны, которыми она когда-то дорожила, обрезали. Ее обрили полностью, всего лишь обрили, а Беатрис начало казаться, что она предстает перед людьми абсолютно голой. Так и проходили ее дни - и никакие лекарства не помогали ей бороться со стыдом и жгучей ненавистью.
В 2034 году в клинике появился человек из правительства - он искал добровольцев для каких-то инновационных тестов. Говорил, что после их окончания, добровольцев отпустят на свободу и для Беатрис это был почти что единственный шанс на амнистию. Она подписала договор и таинственный человек сказал, что она записана в «3-ий эшелон». Еще через месяц мир покатился к чертям.
За те несколько лет в лечебнице Беатрис изменилась. Жизнь сломала ее, заставив обозлиться - на людей в первую очередь. И на некроморфов не меньше, ибо именно они угрожали не ей - ее драгоценному сыну.
Когда она сбросила белый халат, Беатрис Шари Бенуа осталась там, в узкой палате под номером 206. Ее место занял Джеффри Дамер - будущий Железный дровосек.
Как и многие, она заразилась. Неизвестный вирус, навсегда запечатленный на предплечье следами человеческих зубов, менял ее ничуть не хуже гнетущей атмосферы больницы. Джеффри забивалась в угол, кусала одежду, чтобы не выть от боли - часть ее ребер кусками вышла наружу, превратившись в костяные наросты на длинных щупальцах. После того, как мутации перестали терзать ее тело, безобразные шрамы покрыли спину. Самой Джеф казалось, что ее вывернули наизнанку - как старые потрепанные перчатки.
Она превратилась в одержимую - все время искала Базиля, шла по тем следам, которые смогла отыскать в хаосе, творящемся вокруг. А когда люди начали нападать на нее - на чудовище с щупальцами на спине, она поняла, что убивать ей по душе. Ей нравилось кромсать на части, высвобождая истинный облик человека - дерьмо в его кишках, остатки ужина, сплетение вен и наполовину прогнившую челюсть. Они первыми потревожили ее - они посмели встать между нею и ее сыном.

Поведение: Дровосек нападает, когда к нему подходят слишком близко. Если держаться от нее на расстоянии нескольких метров, можно даже попробовать завязать диалог. В бою старается максимально сблизиться с противником - разит ударом тяжелого топора, опутывает щупальцами, ими же вспарывает живот.
Внешний вид: плоска как доска. Из-за отсутствия груди как таковой и крепко сбитого телосложения, как летом так и зимой Джеф можно легко перепутать с мужчиной. Ее имя и пол неизвестны никому. По прошествии десятилетия Железный дровосек превратился в городскую легенду. Одета в синие джинсы, черные ботинки со шнуровкой (армейского типа), поверх толстовки - теплая синяя куртка с высоким воротом и меховым капюшоном. Носит специфический ремень - на нем существуют два кожаных паза, в которые вдевается полностью металлический топор (таким образом расположен он за спиной не вдоль, а поперек тела). Имеет шесть длинных щупалец, на концах оснащенных костяными наростами (которые некогда были кусками ребер) - в отличие от своего прародителя, щупальца не приспособлены для дальнего боя, но прекрасно кромсают плоть в ближнем. На среднем щупальце с левой стороны костяной нарост обрублен - кожа срослась, оставив конец щупальца податливым и мягким.
Психологический фактор: Джеффри искала, ищет и будет искать своего сына. Найдет - посадит рядом с собой, а что дальше будет делать - еще не думала в принципе. Ее привлекают юноши в возрасте двадцати - она изучает их на наличие фамильного сходства, но разочаровавшись - убивает.
Физический фактор (способности/слабости): у Джеффри - невероятно плохое зрение, поэтому на охоту она старается выходить ночью, чтобы уравнять свои шансы как с некроморфами, так и с вооруженными выжившими. Полностью отсутствует у нее и обоняние (а вместе с ним и брезгливость). Во время охоты она ориентируется в основном на свой стабильный слух и интуицию. В три раза проворнее обычного человека, поэтому представляет нешуточную опасность: несмотря на то, что оружие Джеф - тяжелый топор, который обычно используют пожарные, рубить она им может весьма ловко. Перемещается по шершавым вертикальным поверхностям - кирпичным, бетонным стенам, по стеклу взойти як Иисус не может, к сожалению. Не может затесаться в ряды выживших по определению, так как кроме перечисленных физических изменений, обладает разделенным на четыре части языком - в связи с этим Джеф тяжело дается простейшая человеческая речь.